Описание: Порой оживают и призраки.
Персонажи: Джек Фавелл, миссис де Винтер, Максим де Винтер
Рейтинг: R
Жанр: драма, триллер
От автора: Я сопротивлялась мистеру Фавеллу, как оказалось - безуспешно. Как я узнала, что он предлагал ей сигареты, я не знаю - не читала книгу) По фильму Rebecca (1940), в роли Джека - Джордж Сандерс.

(I)***

- А-а, миссис де Винтер. Входите, не стесняйтесь моего присутствия.
- Что вы здесь делаете?
- Ничего, моя милая леди. Совершенно-ничего.
Он сидел на подоконнике, покручивая пальцем глобус, - этот служащий конторы по продаже автомобилей, в пошловатом изжелта-зеленом сюртуке. Свет падал на него из окна, отражаясь в глазах, очень светлых - она раньше не замечала, что они почти голубые, благородный цвет совсем ему не шел. У них был странный разрез - ей вдруг почудилось, что он щурится, смотрит на нее пристально, хотя на его лице болталась знакомая маска чересчур уж фальшивого добродушия.
- Я вошел через окно, - заметил он, пощекотав пальцем Америку. - Не очень-то предусмотрительно оставлять их открытыми, может залететь какая-нибудь назойливая муха... Ох, миледи, я совсем забыл спросить: вы меня помните?
Старинные часы на книжной полке почти неслышно отмеряли время, движения их стрелки сопровождались щелчком, точнее, хрустом. Ей показалось, что под ногами ее так же хрустит пол, вот-вот грозясь провалиться. Наваждение длилось не более секунды, однако Джек Фавелл, «любимый кузен Ребекки», как он любил себя называть, соскочил с подоконника, последний раз крутанул глобус, устроив из материков лихорадочное месиво, и направился к хозяйке привычной развязной походочкой.
- Вы должны немедленно уйти, - сказала она, боясь поднять глаза. Прямо под окном цвела жимолость, пьянящий запах витал по комнате, перебивая тонкий аромат старых книг и дух дешевых сигарет, которым сюртук Джека был пропитан насквозь.
- Милая леди, - ухмыльнулся Джек, обойдя ее по большой дуге и приблизившись к журнальному столику. - Позвольте мне немного побыть в этой обители скорби. Скорбь - то единственное, чего мне в жизни остро не хватает. Вы знаете, я о вас наслышан. Среди прислуги вы слывете совершенно безотказной дамой. В хорошем, добром смысле слова. Проявите доброту и к бедному осиротевшему кузену - позвольте ему полистать Кольриджа! В былые славные деньки Ребекка мне всегда позволяла...
Чем чаще это имя звучало в этом доме, тем больше она верила в проклятье, которое тяготело над ним. Ни телефон, ни автомобили в гараже, ни близость шумного Лондона, гремящего всеми трубами славного двадцатого века, не могли избавить ее от мысли, что в этом доме живут призраки - живут, пока их помнят. Джек, ничуть не смутившись ее растерянности, схватил с серебряного подноса яблоко и продолжил упражняться в фальшивых интонациях и чувствах, зачем-то вытирая его о рукав, который был явно не чище.
- Моя дорогая миссис де Винтер, - заметил он с легким зевком, - когда я вхожу в ваш дом через окно, такое впечатление, что я вошел в склеп через дверь! Какая пошлость - держать на полке стольких замечательных поэтов, а жить, как по священному писанию! Миледи, я уверен, что, если уж вы так сглупили, что вышли замуж, еще большей глупостью было бы очутиться в монастыре после замужества!
- Не понимаю, о чем вы.
Ей приходилось держать себя в руках - комок в горле был первым предвестником слез, а расплакаться перед мистером Фавеллом она боялась так, как не боялась бы пройтись по краю высокого утеса. Казалось, Джек то забывал о ней, то вспоминал, выдвигая на передний план, словно случайного танцора из массовки, а глядел на нее с таким же просвещенным пониманием, как на карточку актрисы, которую только что увидел в откровенной сцене.
(II)- «Свадебный Гость зачарован глазами старого мореплавателя и принужден выслушать его рассказ»*, - продекламировал он с интонациями скверного актера. Она обернулась, невольно прижимая ладони к своей груди, словно ей вдруг стало холодно. В руках мистера Фавелла застыл небольшой томик Кольриджа: алая атласная закладка свисала вниз, словно раздвоенный язык. Джек окатил ее новым пристальным взглядом и, оторвавшись от страницы, заметил:
- Двусмысленное слово - щит и стрела предателя.
- Простите?..
- И раздвоенный язык да будет его гербом. Как, неужели не читали? «Элис дю Кло». Баллада о глуповатом ревнивом муже.
Случайное дуновение ветра коснулось белых гардин, раздув их, словно парус призрачного корабля. Она невольно обернулась. Листья на цветущих кустах дрожали, словно струны в рояле, когда по ним искусно стучали молоточки.
- Как вы догадались? - спросила она.
- О чем? Об этом?
Он намотал закладку на палец и лукаво ей подмигнул.
- Я горжусь тем, что неплохо знаю женщин. В серьезных книгах их обычно интересует то, что лежит между страниц.*
Слова дрожали на ее губах, но она уже знала, что ни приказы, ни просьбы не заставят нежданного гостя убраться из библиотеки. Поплевав на пальцы, Джек небрежно перелистал Кольрижа. Лицо его приобрело занятный вид, словно он, наконец, обнаружил нечто, достойное внимания.
- Они стенают и дрожат,
Они встают без слов,
И видеть странно, как во сне,
Встающих мертвецов.
- Хм-м, неплохо, - добавил он, захлопнув книгу и сунув ее между томиком Шекспира и каким-то словарем. - Весьма подходит для вашей скорбной обители. Кстати, где же коньяк? Вы, моя милая, что же, не пьете? Ужасно и постыдно: порочные люди меня всегда привлекали именно тем, что у них всегда можно глотнуть коньяку...
Она оглядела столик с постылым безразличием. Душевный трепет потихоньку ее оставлял: с мистером Фавеллом, и правда, было гораздо легче смириться, как с назойливой мухой.
- Вы всегда можете налить себе воды.
- Воды, воды... - легко зевнул он, прохаживаясь и потягиваясь. Мышцы широкой спины выступили под зеленоватым сюртуком. Он был высок, одной его тени, казалось, было достаточно, чтобы занять всю комнату, - это вынудило ее невольно отступить.
- Скоро ли вернется ваш верный супруг?
- Простите... думаю, не скоро.
Испуг, нараставший, словно ветер, заставил ее быть вежливой с тем, кто успел вызвать в ней глубокую неприязнь. Над кронами парковых деревьев небо наливалось едва заметным свинцом. Солнечный свет выцветал на полу, словно пожелтевшая страница. Ей казалось, что в библиотеке стало душно: прижав ладонь к шее, она невольно взялась за серебряную цепочку и сдавила ее так сильно, что замок не выдержал. Янтарные бусы бесшумно рассыпались по ковру.
- Ох, должно быть, это я принес вам неудачу! Меня всегда обвиняют в этом...
Подскочив к ней с театральной грацией, мистер Фавелл нагнулся, собрал пригоршню бусин и беспечно сунул их себе в карман.
(III)- Вы курите? - спросил он невпопад.
- Нет... нет.
- Как жаль! Я как раз собирался вам кое-что предложить. Сигарету, разумеется. Скромная компенсация за ваши прекрасные бусы, однако дело не в их цене - важен не дым, гораздо важней огонек.
Она вздрогнула. Это случилось невольно, словно сама комната дышала предчувствием беды. Подметив ее выражение, как он подмечал и все остальное, Джек быстро облизал губы. Это было привычным действием для человека, который о чем-то задумался, однако миссис де Винтер вдруг показалось, что его глаза сменили цвет. Странно было наблюдать за ними, за их чуть узковатым разрезом, за его чертами, грубоватыми, как у мужчины, мягкими, как у мальчишки, до скверности неправильными, за тонким разрезом ноздрей, которые казались двумя надрезами на его лице, неизменно улыбчивом. Ей показалось, что светлые глаза Джека вдруг приобрели странный оттенок зеленого.
- Раз уж помочь вам сигаретой я не в силах, то помогу хотя бы с замком. Держите, я сейчас проскользну к вам за спину и покажу себя истинным джентльменом. Иногда приходится опускаться и до такого.
Она застыла, словно статуя, в которую вдохнули душу, все еще прижимая разорванную цепочку к шее. Короткое прикосновение - и вдруг чужая щека, гладко выбритая, с останками аромата дешевого одеколона, коснулась ее нежной, бледной щеки.
- Что вы делаете?!
Она повернула голову. Его глаза были совсем рядом, сверкающие и тусклые, словно их покрыла маслянистая пленка. Теперь они казались отчетливо зелеными. Он ухмыльнулся, так криво, словно у него застряло что-то в зубах. Уверившись, что онемевшая пташка следит за каждым его движением, он быстро лизнул кончик указательного пальца и провел им по обнаженной шее.
- Было бы так прекрасно снять с плеч эту прекрасную голову, - беспечно пропел его бархатный баритон. - Снять, впрочем, сложно... но я могу помочь вам ее потерять...
Крик застыл на ее губах, словно высушенных ядом его голоса. Казалось, он просочился в ее ухо и жгучей каплей упал на застывшее сердце, разжигая в нем нечто, чего она в себе никогда не подозревала. Память о прикосновении руки этого ужасного человека все еще терзала ее кожу.
- Чистые салфетки... - хихикнул змей, обняв ее за талию. - Вы мне их напоминаете... не припомню, когда у меня в последний раз было такое... в школе, может быть... но, милая, вы ужасно одеты, я, пожалуй, закрою глаза...
- Пустите меня...
- Ах, слезы! Ну же, не плачьте, вы будите во мне сочувствие, такого я не потерплю...
Его дыхание сливалось с душным ветром, вырывая из ее груди каждый мучительный вдох. Ставни высокого окна чуть постукивали о стену. Листва темнела, небо наливалось серебром, стылым, холодным, словно касание его ладоней, которое леденило и сквозь плотную ткань ее простоватой блузы. Часы, казалось, смолкли. Она бы отдала все свои богатства за то, чтобы в библиотеку вошел Максим, Фрэнк, Фритс, хотя бы пес, но дверь была заперта на более крепкий замок, чем тот, от которого есть ключ.
- Ну же, миссис де Винтер... - шептал все прежний баритон. - Вы ведь спали с ним, с вашим пресыщенным мужем, он ведь не держал вас за не старую деву?.. и как вам?.. ну, расскажите, я умею хранить секреты... этот старый кобель, должно быть, осчастливил каждую шлюху в Монте-Карло... а с вами, о, могу представить... милая леди, как же вы себя чувствовали, когда он касался вас, а вы боялись быть собой, боялись отдаться ему без оглядки - а вдруг он шепнет вам в ушко «Ребекка... моя Ребекка»?..
- Не надо... прекратите... - шептала она, с десяток раз повторив слова, которые не имели над ним власти.
(IV)- О, ну что вы, - тихонько рассмеялся змей, - я совершенно не суеверен и не верю в призраков. Я бы мог провести ночь в открытом гробу на старом кладбище и при этом спать, как младенец! Миледи, вот что я скажу: я никогда не опущусь до такого, чтобы звать вас в постели Ребеккой! Вы, должно быть, слышали, я спал с ней, мы отлично развлекались, но что было, то прошло, и я не буду лить горькие слезы об этой суке, с меня ее хватило, мы уживались с ней так распрекрасно только потому, что - представьте! - у меня такой же сучий характер, просто мне не пришлось жить в счастливом браке с господином де Винтером, это любого доведет!
Слышать имя Максима из его уст, источающих смертельную отраву, было больнее, чем видеть мужа мертвым. Она противилась, она хваталась за любое, что могло отвлечь ее от этой мысли. Он не держал ее, но стоило ей подумать о том, чтобы сделать шаг, вырваться, крикнуть, позвать на помощь, как его ладонь, скользившая по ее телу, словно маятник, прижимала ее сильнее, и рассудок покидал ее, уступая место пустому, бездумному румянцу на щеках.
- Вы не боитесь змей?.. - шепнул мистер Фавелл, целуя ее шею и с упоением наблюдая, как она запрокидывает голову, все дальше - и ближе к его плечу. Она не ответила, да он и не ждал - говоря с другими, он умудрялся все равно говорить с собой.
- Что в них пугает таких добропорядочных дамочек, как, скажем, вы, - так это их переменчивый характер... ох, не сжимайтесь вы так, терпеть не могу ласкать предметы мебели... змея может быть стремительной и медленной, она может притвориться спящей, а в это время готовить на вас прыжок... к тому же, она отлично проникает во всяческие норы... Послушайте, милая леди, я положительно в вас влюблен! Вы молчите, и это ранит меня, словно кинжал! Забудьте вы своего рыцаря, который живет с вами, а спит по-прежнему с Ребеккой! Вы думаете, я любил ее? Ничуть! Публичная девка в дорогих мехах, вот оно что такое, но вы - вы! - мой бриллиант целомудрия... я буду сдувать с вас пылинки и держать под стеклом... Ну же, миледи, взгляните на меня, скажите, что я лучше!
Лишенная воли, она привыкла повиноваться. Он стоял перед ней, огромный, широкоплечий, смеющийся, живой, земной. В его волосах не было и следа проседи, на лбу - ни одной скорбной морщинки. Он мог плюнуть и на прошлое, и на будущее, выбросить их, как помятую салфетку, ради того, чтобы остаться в настоящем. К тому же он был красив - слишком мягок, слишком грубоват, но беззаботная улыбка сквозила в каждой его черточке, предлагая - нет, приказывая - ей жить. Он доверился ей и ожидал ответного доверия. В его светлых, почти голубых глазах играли добродушные искорки.
- Милая леди с ужасной фамилией, которую я не желаю поминать всуе! Кажется, дело к дождю, и все же: согласны ли вы встретить меня у лестницы, которая ведет к домику у моря? Прошу вас, не отказывайте. Иначе я пойду туда сам и утоплюсь. А перед этим пришлю вам записку, в которой мы попрощаемся с миром, как хорошие друзья. «Дорогой мир: прощай, оставляю тебя наедине с твоими бедами», и так далее, и все в подобном духе. Соглашайтесь. Я научу вас курить и кое-чему другому.
Договорив, он коварно подмигнул.
- Я буду, - шепнула она.
- Ах! Милая леди, я бы посвятил вам стихи, не будь я в стократ бездарнее старины Кольриджа! Он писал поэзию так же легко, как и дышал, а когда я дышу, из ноздрей не выходит ничего, кроме дыма... Ждите меня, я буду неподалеку. И не забудьте прихватить какой-нибудь плащ: боюсь, что мы намокнем.
Она бледно улыбнулась. Подхватив ее на прощание, мистер Фавелл терпко поцеловал миссис де Винтерс в губы. При этом он держал ее на руках, словно в танце, закружившем ее над пропастью.
- Я буду рядом, - подмигнул он, схватил яблоко и надкусил его, показав крепкие белые зубы.
(V)Волны терзали берег, ударяя о скалы, словно рука, бьющая в кимвалы - или в запертую дверь. Домик у моря был виден только с крыши: лестница начиналась высоко, спускаясь до самого берега и упираясь в мокрый песок. Дождь падал на нее тонкими прозрачными стрелами. Повернувшись спиной к ветру, сжавшись под промокшим плащом, миссис де Винтер смотрела вдаль, на дымку из брызг, на море, неприкаянное, безумное. Небо темнело, серебро уступало чернилам, разлитым над берегами Англии. Влажные листья, сорванные порывами ветра, липли к ступенькам. Максим не возвращался, не звонил, не смог удержать ее ни единым словом. Когда она выходила, неусыпная миссис Дэнверс смотрела на нее так, словно провожала в последний путь.
- Дорогая! Я здесь!
Джек явился из стены дождя, словно корабль, прорвавший туман лишь для того, чтобы оказаться перед утесом. Его туфли, брюки и низ плаща были заляпаны грязью, он приближался размашистым шагом, беспощадно ступая по лужам. Она смахнула со лба мокрые пряди и приоткрыла рот, но снова промолчала. Мистер Фавелл сунул руку в широкий карман и отвесил ей комедиантский поклон, ухмыльнувшись.
- Миледи, вы прекрасны, вам жутко идут синие губы! Эта бухта, этот шторм, прошлый октябрь, Ребекка - вы пробудили во мне ностальгию! Ветер, кажется, решил меня перекричать, так давайте же не будем с ним спорить и спустимся!
- Хорошо.
Она сглотнула и добавила, громким голосом, тотчас же поглощенным пучиной, которая, словно бесноватый пес, налетала на узкую кромку берега:
- Здесь скользкие ступеньки. Осторожней...
- Ах, моя милая: вы сущий ангел!
Словив ее за локоть, Джек притянул ее к себе, но тут же отпустил, как бросают перо мимо чернильницы - той самой, что была опрокинута над утесом.
- Я позволю вам и дальше заботиться обо мне! - громко объявил он, шагнул на первую ступеньку и едва не поскользнулся на второй.
- Джек!
- Да-а?
Он не смеялся. Он хохотал, откинув голову и подставив грудь ветру, терзавшему полы плаща. Его зубы сверкали, его рука держалась за поручень, словно он хватался за канат, который, единственный, мог удержать его на палубе во время бури.
- Боже мой... Вы пьяны?
- Что? Я вас не слышу! Ах, пьян! Да что вы! - расхохотался он, уперев руки в бока. - Пить, а потом хватать женщину - все равно, что сесть пьяным за руль: сам не поймешь, что тебе нравится, езда или последний стакан виски! Ну же, идите ко мне, моя милая, я вас проведу, здесь так скользко, а вы мне слишком нравитесь, чтобы видеть, как вы падаете! Вот так, возьмите меня под руку...
Она прижалась к нему. Ей хотелось согреться после долгого ожидания, после леденящего страха, которое ей внушало море. Невольно оглянувшись, она успела увидеть вдали западное крыло Мандерли - ту самую комнату, где дух Ребекки обретал силу и власть, откуда она, холодная и мертвая, правила человеческими душами, лишая жизни Максима и его новую жену... Максим - имя, которое она нашептала, звучало так отдаленно, так чуждо и бессмысленно, что она испугалась самой себя, испугалась широкой, теплой груди, на которой искала утешение, словно корабль-призрак, что ищет желанную гавань, до которой он так и не дошел.
- Джек... - прошептала она, забыв о грохоте волн. - Джек... отпустите меня... я не хочу...
- Простите, что?
Крутые ступени мелькали под ее ногами, вода неумолимо струилась вниз. Ей все казалось, что она готова оступиться, но чужая рука не отпускала ее, чужие губы всегда были рядом, чтобы беззвучно нашептывать ей о том, как это просто - жить.
- Вы боитесь грозы?
- Пустите меня!..
- Ах, какие глупости! Вам нечего бояться: с вами человек, который спал со своей кузиной!
(VI)Ей показалось, она слышит высоко над головой пронзительный крик морской птицы. Испугавшись, она, не помня себя, оттолкнула Джека, ухватилась за полы плаща и попыталась взбежать вверх по лестнице, но вторая же ступенька стала последней - он успел схватить ее за руку.
- Милая: на этом корабле дезертирство невозможно! - расхохотался он. - Вы ведь не хотите кормить прелестных морских рыбок? Ну-ну, миледи, вы ведь сами согласились, не время раздумывать, вспомните о вашей холодной и пустой кроватке! Ваш муж уехал, он вас бросил, а я поднял... или подобрал, как вам будет угодно... Никогда - вы меня слышите? - никогда не останавливайтесь на полпути к удовольствию, это так же верно, как то, что меня зовут Джек, а при зеленом свете следует жать на педаль газа - уж поверьте мне, автомобили я люблю так же страстно, как и женщин, но машины в наше время гораздо менее доступны!
Его речи приковывали к себе, будто цепью, невидимой и от этого самой прочной. Она перестала замечать ступеньки, она даже не заметила, как ее туфли увязли в мокром песке и бесноватое море швырнуло в ее лицо пригоршню холодных брызг.
- Вот мы и пришли! - грянул знакомый голос. - Миледи, эти брызги меня порядком раздражают, а в таком настроении я способен на глупости!
Крепкая рука потянула ее ближе к камням, в щелях между которыми бурлила белесая пена. Брызги ложились на ее мокрое лицо солеными, безутешными слезами. Он пнул ногой какую-то щепку - должно быть, от старой лодки, расколоченной стихией.
- Вот она, буря! - хохотал он, воздав ладони к небу. - Вот он, гнев природы! Как приятно быть дикарем, черт меня возьми! Все эти ложки-вилки, улыбки с поклонами, что может быть пошлее? Только Максим де Винтер, читающий мораль! Вы, надеюсь, уже забыли его ужасные усики? Эту его постылую манеру выискивать в других мифическую честь, дабы убедиться, что она есть и у него? Вы не вступаетесь за него? Вот и славно! Со мной не о таком забудешь! Ах, вот оно что, вы дрожите! Боитесь? Поверили в призраков? Смею заверить: здесь их нет! Они лежали на дне, потом в морге, а сейчас лежат в фамильном склепе, будто египетская мумия! Нас никто не потревожит!..
Он целовал ее, прихватив за волосы, целовал так, как ему хотелось, смахивая морскую воду с ее крепко сжатых губ. Он не видел ее закрытых глаз, не чувствовал, как ногти впились в его руку. Они не двигались - сама буря танцевала вокруг них, смешивая грешное и невинное, пропитывая обоих чернилами дождя. Не помня себя, она вцепилась в его растрепанную шевелюру.
- Моя милая... вы быстро учитесь... - шепнул он между поцелуями, не желая отрываться от своего занятия. - Пожалуй... нам пора... укрыться от неблагодарного мира...
Не разрывая объятий, они добрались до прибрежного домика. Джек открыл дверь с ноги, она шагнула за порог и прижалась к стене, скользя ладонью по грубому, запыленному дереву. Внутри стоял полумрак. Грохот волн притих, больше не терзая ее душу. Джек щелкнул зажигалкой и разжег старую лампу, которую заправил маслом бедняга Бен. При тусклом свете его лицо казалось восковым, глаза - необычно темными.
- Что же мы стоим? Прошу, вперед! - заметил он, картинно толкнув вторую дверь.
Она последовала за ним, перешагнув через якорный канат, лежавший кольцами подобно мертвой змее. Комната была небольшой и ужасно пыльной: предметы покрывала тонкая пленка паутины, кое-где она смогла различить монограмму «R» - метку бывшей хозяйки. Все оставалось так, как и в день ее смерти, словно сама она покинула комнату всего лишь на несколько минут. Ничуть не смутившись плачевным видом помещения, мистер Фавелл прикрыл дверь за своей широкой спиной и окатил ее взглядом, в котором сквозил триумф, острый, словно острие ножа. Его губы дрогнули, на мгновение оставив недобрую гримасу на лице.
- Садитесь.
Она присела на самый край кровати, подняв с нее застарелую пыль. Он растянулся рядом, выудил портсигар, зажег сигарету и томно затянулся.
(VII)- Все, как и раньше, - заверил он, перевернувшись на живот и потихоньку избавляя ее от плаща. - Так вы по-прежнему не курите?
Она взглянула на него, прищурившись. Он казался еще больше и темнее, он оставил смех, оставил пылкие порывы, глядя на нее с ленцой. На другом краю кровати лежала пепельница с целой горой окурков. Он сбросил ее легким движением руки, добавив:
- Следы былого борделя. Милая, вам придется научиться - как же так, не выкурить парочку после того, что мы надумали? Привычка - мое второе я, мое первое - ненависть к привычкам!
Он затянулся, выпустив дым в потолок. Плюнул на сигарету, швырнул ее на пол, откашлялся в кулак, оглянулся и заметил:
- Дорогая, в нашей спальне холодно. Пожалуй, раздеваться мы не будем.
Широкая ладонь раскрылась перед ней, указывая на место рядом. Она сбросила туфли. Огонек в лампе качнулся, словно пытаясь кому-то отказать. Не дожидаясь милости, он схватил ее за плечи, дыша так глубоко, словно страх овладел им, а не ей. Пути назад не было - только не сквозь тень, накрывшую ее лицо. Он заговорил. Ей и в голову не пришло бы, что он может запинаться.
- Мисс... де Винтер... - сказал Джек, с трудом владея своим бархатным голосом. - Когда вы... будете спать еще с кем-нибудь... никогда... не гасите свет... темнота вас не стоит...
Он подхватил ее под колено, скользя рукой все выше по бедру. Последним, что она увидела, прежде чем закрыть глаза, были грубые очертания его подбородка - и губы, сжатые в усмешке. Кольца невидимой змеи смыкались на ее шее, все крепче, пока не лишили рассудка. Ей владели - она была не властна над собой.
- Ох, милая... - услышала она немногим позже. Лампа по-прежнему горела. Джек откинулся на спину, потянулся и поглядел на нее, сохраняя равнодушный вид, хотя глаза его по-прежнему горели. Она повернулась набок. Ей не хотелось видеть никого.
- Я и не вспомню, когда меня в последний раз так ублажали... - протянул он. - Согласитесь, это было чудесно! Словно качаться на волнах теплым летним днем! Когда распогодится, я покажу вам чудное местечко недалеко отсюда, мы с Ребеккой его освоили, можно на берегу или же прямо в воде! Иногда там появлялись рыбаки - думаю, мы их весьма смущали! Молчите? Сюда бы вина... Впрочем, вина у нас нет. Вам ведь понравилось? Может, давайте еще раз? Ох, вы расстроились? Я ведь у вас не первый? Вот и славно, ненавижу быть идеалом для сравнений, пусть и не в мою пользу... Оплакиваете холодного и скучного мистера де Винтера? Да здравствует Джек Фавелл! Долой старых зануд!
Он разглядывал ее, словно лакомый кусочек, который можно еще тайком надкусить. Шум прибоя, который раньше так ее пугал, теперь казался ей спасением. Она ненавидела себя. Она не жалела ни о единой секунде.
- Подождите!
Она вздрогнула. В голосе Джека читались совсем иные нотки. Он сел на кровати, сминая одеяло. На подушке, открывшейся их взглядам, чернело вечное «R».
- Вы слышали? - шепнул он.
Она прислушалась, боясь услышать то, что слышал Джек. Его глаза бегали из стороны в сторону, губы подрагивали, лицо и в полумраке казалось необычно бледным. Причиной тому был не грохот волн, не дождь, не крики птиц...
- Что случилось?
- Кто-то закрыл нашу дверь.
- Не вы?
- Нет, я только прикрыл. Когда-то здесь было две щеколды, а теперь осталась одна... снаружи.
(VIII)Воспоминание пронзило ее отравленной стрелой. Она слышала, слышала этот скрип - и кроме него ни звука. Ни шагов, ни шума входной двери...
- Я проверю, - хрипло шепнул он.
Наспех застегнув брюки, мистер Фавелл отстранил ее и поднялся с кровати. Движения его были стылыми и неловкими. Поднимаясь, он случайно задел тумбу. Старый будильник, который не заводили несколько месяцев, опрокинулся. Ей казалось, она слышит, как двигается минутная стрелка.
- Закрыто.
Он отступил от двери, отчаянно покусывая губу. Из-под нее сочился бледный, призрачный свет. Так могло быть, распахни кто-нибудь дверь входную. Так могло быть, если их, прижавшихся друг к другу на лестнице, видел некто - из той, закрытой комнаты. Видел - и осудил...
- Джек!..
Схватив его за руку, она оттянула его назад. Он не сопротивлялся.
- Не может быть...
- Не может...
Они ретировались на самый край кровати. За дверью был кто-то, она это чувствовала, она видела, как светлую полосу под дверью на мгновение затмили чьи-то шаги. Ей вспомнилась щепка, которую Джек так лихо пнул ногой. Щепка на берегу... беспощадное море, бросающее на берег своих мертвецов, превращая их в бездушных, живых кукол... Их никто не видел. За ними не следили. В домике не было никого, только они - и тьма, они - и дверь, которую вот-вот откроют, и явится Афродита, из безумной морской пены, чтобы запечатлеть их грех, чтобы потребовать обратно украденное Джеком яблоко...
- Они стенают и дрожат... - шепнула миссис де Винтер. Ее тень легла на стену, словно пятно на страницу книги, которую вот-вот вырвет чужая рука. - Они встают без слов...
Щелкнула щеколда. Дверь тихонько приоткрылась.
- Черта с два!..
В голосе Джека было столько же ярости, сколько испуга. Схватив лампу, он швырнул ее прямо в дверь. Ей показалось, она слышит крик - языки пламени не успели разогнать сумрак. Джек подскочил к окну, схватил свой плащ, обернул его вокруг руки и выбил стекло. Окно было небольшим, но достаточных размеров, чтобы они могли пролезть. Комната заполнилась жаром и дымом. Сквозь пелену и пламя она смогла различить высокий силуэт их судьи и палача. Была ли это хозяйка дома, погибшая в штормовой пучине, был ли это ее безмолвный посланник, она не знала и не могла об этом думать.
- Идем, скорее!..
Джек толкнул ставни и заставил ее пролезть в окно. Она расцарапала колени до крови, сама того не замечая, - страх избавил ее от боли. Он вылез следом.
- Джек! Что же нам делать?..
Он задыхался, упираясь в колени ладонями.
- Зачем, черт возьми, мы это сделали?..
Джек встряхнул головой, зажмурился, скользнул ладонью по мокрому лицу. Треск дерева, шум дождя, песня волн - один этот безумный оркестр способен был лишить рассудка. За ними никто не гнался. В пылающей комнате не было никого. Они словно очнулись от лихорадочного наваждения - обессиленные, в поту, пытаясь вспомнить, что с ними было до внезапного приступа.
- Идем отсюда!
Схватив ее за руку, увязая в мокром песке, Джек потащил ее прочь. Сверкали молнии. Море казалось черной бездной. Клыки острых прибрежных камней торчали из нее, словно из пасти.
- Клянусь дырявыми покрышками... чтобы я хоть раз в грозу сюда пришел... - бормотал мистер Фавелл, тяжело дыша и подкашливая. - Чертова сука... угораздило ее здесь издохнуть... а вам - поселиться...
- Стоять! Ни с места!
(XIX)Она сходила с ума. Жадный смех Джека стал последней каплей, растопившей оцепенение, которое держало ее на плаву. Корабль накренился. Ее смывало с палубы, и рядом не было ни одного каната, за который можно было ухватиться, ни одной живой руки, кроме изящной женской, украшенной браслетами, которую ей подавали, только чтобы сбросить в пучину...
- Отойди от нее, подонок!
Этот голос был небесным благословением. Максим де Винтер, растрепанный, в копоти, протягивал ей руку, держа в другой пистолет. Джек Фавелл, все еще смеялся, утратив самоконтроль, и отступал все ближе к камням.
- Так вот вы кто!.. - выпалил он.
Она бросилась на шею Максиму. Прошлое казалось ей удушливым кошмаром, который, наконец, закончился. Глядя на Джека, она ни за что бы не поверила, что несколько минут назад он любил ее, а она, похоже, любила его. Сквозь искаженную гримасу все ярче просвечивал испуг. Больше не было зеленоглазого змея. Не было Ребекки. Не было надкушенного яблока.
- Максим, дружище! - крикнул мистер Фавелл, огромным усилием взяв себя в руки. - Прошу, убери пистолет... это опасная штука... может ведь и выстрелить...
- Как ты посмел тронуть ее?!
О камень, на котором стоял Джек, разбилась новая волна. Он оглянулся, вздрогнул, шагнул вперед - щелкнул затвор - он снова попятился.
- Дружище... все по обоюдному согласию... - продолжил Джек, с надрывной жалостью в охрипшем баритоне. - Если хочешь, я исчезну... извинюсь... в конце концов, я вам никто... я вообще никто... так, торговец автомобилями... я не исчадье ада... да убери ты чертово оружие!!
Был ли это гром или выстрел, она не знала - но тут же оторвалась от груди Максима, с ужасом взглянув на Джека. Он пошатнулся, схватившись за бедро. Он был растерян. Темная кровь сочилась из-под пальцев.
- Джек!..
Море возвысилось над жалкой, согбенной фигурой, застывшей на самом краю бездны, - по нему он ходил столько лет, словно по лезвию ножа. Белесая пена обвила его щиколотки. Не в силах удержаться на одной ноге, он резко вскрикнул и исчез - так внезапно, словно камень был всегда пустым.
- Макс! Он утонет! Макс!!
Она вцепилась в его плащ. Максим де Винтер казался статуей - невыносимо неподвижный, словно потухший маяк на берегу. Пистолет выскользнул из его пальцев, тут же украденный волной.
- Он получил свое.
- Макс! Как ты можешь?!
- Будь моя воля, я бы давно его пристрелил!
В ее груди все стихло. Даже бушующее море не смогло бы взволновать ее. Она хотела забраться на камень, чтобы взглянуть, но Максим не пустил ее, крепко обхватив запястье.
- Пусть сам о себе позаботится, - бросил он. - Пошли. Нам здесь нечего делать.
Море было беспощадно к памяти, стирая их следы, - те, что обрывались у берега, и те, что тянулись к лестнице. Каждый шаг давался ей большим трудом. Максим помог ей взобраться наверх, без него она бы села на первую же ступеньку и заплакала. Он держал ее, так нежно, так сильно, словно боялся отпустить и на секунду. Дорога домой была сном, чужим сном. Она забылась в вечерней дымке, она позволила нести себя, она не знала, сколько прошло времени, прежде чем очнулась в их гостиной, у камина, в кресле, завернутой в теплое одеяло. Она открыла глаза. Максим смотрел на нее, словно не был уверен, жива она или мертва.
- Я в порядке, - шепнула она, чуть улыбнувшись.
(XX)Он закусил губу. Ей показалось, что в уголке его вечно сухих глаз блеснула слеза. Она хотела обнять его, прижать к своей груди, но не смогла и двинуться.
- Ты уверена? Тебе не нужен доктор?
- Нет.
- Я отнесу тебя наверх.
- Нет... постой.
- Ты точно не замерзла?
Она покачала головой.
- Побудь со мной... чуть-чуть...
- Хорошо. Сейчас.
Нервным движением он снял с телефона трубку.
- Миссис Дэнверс!
Телефон молчал.
- Проклятье, где ее носит!
Швырнув трубку на место, он забросил руки за спину, сделал два шага, развернулся и крикнул:
- Миссис Дэнверс! Немедленно пойдите сюда!
Вдали послышались шаги. Она хотела просить мужа не звать миссис Дэнверс, но было поздно: худощавая фигура, затянутая во все черное, явилась в дверях, словно тень хищной птицы.
- Принесите нам теплого вина и распорядитесь, чтобы в комнате миссис де Винтерс прогрели постель.
- Да, мистер де Винтер.
Она взглянула на него вопросительно.
- Мы попали под дождь.
Взгляд Максима был недобрым, руки невольно сжались в кулаки. Чуть поведя бровью, миссис Дэнверс развернулась с привычной стылой грацией и собралась уходить.
- Постойте!
Она обернулась, взглянув на него с просвещенным безразличием.
- Почему от вас несет коньяком?
- Прошу прощения?
- Я же говорил вам, чтобы в этом доме не было никакого коньяка! Ни для меня, ни для слуг! Найдите себе другое утешение под вечер!
Тонкие, бескровные губы миссис Дэнверс едва не скривились в улыбочке. Он срывал на ней свой гнев, она ничуть не поддавалась.
- Я выполню ваши распоряжения.
Миссис Дэнверс удалилась. Максим глубоко вздохнул.
- Не выношу ее вредности, - невесело улыбнулся он.
- Максим.
- Постой. Дай я скажу.
Он стал перед ней на колени, мучительно вглядываясь в заплаканное лицо.
- Я знаю, тебе не хочется об этом говорить, - шепнул он, - но я должен знать... поверь, я больше об этом не вспомню... только скажи, и мы все забудем... Что сделал этот негодяй?
- Он... ничего...
- Хорошо. Скажу я. Вы... были вместе?
Она кивнула, не умея врать.
- Проклятый ублюдок. Нужно было его...
- Макс.
- Да?
- Прости меня. Он... я... я сама так захотела.
Максим обнял ее, с отчаянием человека, не в силах которого обратить время вспять.
(XXI)- Что ты, глупенькая... в этом нет твоей вины... для нашего гадкого мира ты слишком чиста душой...
- Но я...
- Это ты меня прости. Я должен был рассказать о нем, но я не мог и представить, что он посмеет сюда явиться... Ты ведь не знаешь, почему он и Ребекка... почему она его к себе приблизила...
- Джек говорил, она - его кузина...
Максим только махнул рукой.
- У Ребекки был изысканный вкус. Она всегда, всегда хотела лучшего, так зачем ей сдался этот торгаш автомобилями? Он и одеваться никогда не умел толком, всего-то, что фальшивые манеры да улыбочка. Почему же она его не бросила, даже когда я пригрозил ей? Да потому, что у этого подонка есть талант - он может окрутить любую женщину! Не будь этого, не будь их денег, которые он брал без зазрения совести, он давно бы погряз в долгах. Даже моя бывшая супруга была не в силах ему отказать. Да что там! Бедная миссис Дэнверс всегда пускала его в дом и покрывала, как могла, - не думаю, что только из-за Ребекки. Ваша с ним встреча - ужасная ошибка. Ты, верно, и не знала, что бывают на свете такие ублюдки. В любом случае, сюда он больше не сунется...
- Максим, я не думала, что ты способен на такое!
- О чем ты?
Она смотрела на него с отчаянием.
- Стрелять в безоружного человека!
- Неужели ты мне не веришь? Да это же не человек, это дьявольское отродье! Забудем о нем, он не стоит наших страхов. А вот и вино. Спасибо, Фритс.
***
- Мисс желает присмотреть машину?
Миссис де Винтер оглянулась. Пожилой служащий глядел на нее с картонной улыбочкой, чуть наклонив голову. Ей следовало соврать и держать себя холодно, но она снова выдала себя, проговорив:
- Нет... я не за этим... я только хотела спросить...
Не найдя нужных слов, она мучительно оглянулась. Дневной свет заливал салон сквозь стекло престижной витрины. Автомобили, дорогие и не очень, были выстроены в аккуратные ряды, поблескивая роскошными бамперами, большими фарами, изящными дверными ручками. Между ними прохаживались два-три посетителя, где-то прошмыгнул еще один служащий, чей-то приятный голос расписывал кому-то достоинства последней модели от «Делаж».
- Да, мисс? Я слушаю. Если вы хотели узнать о кредите, то в этом месяце у нас очень, очень выгодные условия...
- Видите ли, я ищу одного человека...
- Вам нужно узнать о новинках? Сейчас я позову консультанта...
- Все в порядке, Джеф: леди пришла за мной!
Она отступила, прижав к груди ладони. Мистер Фавелл глядел на нее добродушно, одну руку засунув глубоко в карман, в другой держа тросточку, которой он невольно поигрывал. Он ничуть не изменился с их последней встречи, если не считать бледных следов над правой бровью, которые оставили снятые швы. Их новая встреча, которой она не хотела, но без которой не смогла бы спокойно жить, получилась ужасно нелепой. Вокруг стояли новые машины. Она молчала. Он ухмылялся, чем дальше, тем больше.
- Как видите, я жив, - радушно заметил Джек. - Вы надеялись на обратное? Что же, удивлять я всегда умел. Не смотрите на эту игрушку, я все еще хромаю, но уверяю вас, это скоро пройдет.
На ее лице, помимо собственной воли, отразилось мимолетное волнение. Подметив это, он лишь пожал плечами и улыбнулся.
- Немного побаливает, - признался он с картинной неохотой, - но нет, я не жалуюсь. Мы, мужчины, рождены, дабы стойко сносить боль - как физическую, как и душевную. Наше последнее свидание, миссис де Винтер, изменило мое мнение о вашем достопочтенном муже. Он оказался не таким подонком, каким я привык представлять! Смею вас заверить: он не злодей, всего лишь старый, ревнивый и глуповатый муж. В нем нет ничего поэтичного - если вспомните, у Кольриджа, лорд Джулиан убил невесту стрелой, заподозрив бедняжку в измене, а она всего лишь листала страницы...* Нет-нет, на звание невесты я ничуть не претендую, но только лишь скудное, обывательское воображение подсказало бы ревнивцу стрелять в бедро, когда ниже находится коленный сустав, а выше - тазобедренный! Представьте себе меня, прикованного к постели, без денег, без работы, в какой-нибудь гадкой и грязной больнице, которую кормит благотворительность вашего мужа! Вот что я зову поэзией! Не правда ли, милая?
(Fin)Она поглядывала на него, поджав губы. Выражение ее лица нельзя было назвать определенным - он только подметил, что она избегает смотреть на шрам у него на лбу.
- Не глядите вы так, под этим шрамом все в порядке! - негромко рассмеялся Джек. - Вам, должно быть, интересно, куда я делся с того камня? Признаюсь, что с простреленной ногой мое положение было незавидным, однако ваш муж был столь любезен, что даже не раздробил мне кость, поэтому я уж напряг все свои силы и кое-как всплыл на поверхность, схватился за камни, вылез на берег, как побитый пес, - о, видели бы вы, как я ползком взбирался по этой чертовой лестнице! Пока вы объяснялись с мужем - или не объяснялись, а просто спали в вашем уютном гнездышке, славная миссис Дэнверс отпаивала меня коньяком, а затем уломала шофера свести меня в ближайшую больницу. Я им так не понравился, что они выгнали меня оттуда буквально через пару дней! Все это время я был одинок, созерцал потолок и считал перед сном овец. С отчаяния я тут же вернулся на работу, все думая, когда же вы объявитесь, чтобы меня навестить! Давайте немного пройдемся, как будто я вам рассказываю про автомобили, иначе у стен вырастут уши. Не смотрите, как я хромаю, я могу засмущаться и покраснеть.
Они отправились вдоль новеньких «Фордов». Его неспешная походка вынуждала ее умерить шаг, и желание порвать с беседой становилось все отчетливей.
- Мы обсудили «Роллс-Ройс» и плавно перешли к «Шевроле», - заметил он, кивнув кому-то на другом конце зала. - Между тем, миледи, я вынужден сообщить вам прискорбную новость. Ваш муж не только загнал в меня пулю - он еще и испортил мои брюки! Вы не представляете, как они мне были дороги. Подарок кузины - и вот, распороты по шву каким-то болваном хирургом! В нынешние времена я не могу позволить себе купить такие же... Ах, да: что привело вас? Надеюсь, вы не беременны?
Миссис де Винтер изумленно отшатнулась.
- О чем вы говорите! - шепнула она, словно боясь, что их услышат.
- Нет? Прекрасно! Одна миссис де Винтер уже стращала меня чем-то подобным, хотя идея подарить де Винтерам наследника всегда казалась мне лишенной интереса. Никогда не хотелось жить хуже своих детей, если вы понимаете, о чем я. Однако, милая: вы не ответили на мой нескромный вопрос. Почему вы здесь?
- Простой интерес для вас слишком банален?
- Миледи, мне никогда не было и не будет интересно ничего, кроме себя! Несчастья других лишь укрепляют во мне радость, что я живу своей жизнью и в свое же удовольствие! Рассказать вам, почему тогда, в библиотеке, я предложил вам ту проклятую прогулку?
Она кивнула. Ее щеки невольно вспыхнули, пришлось закрыть их ладонями. Довольный своей победой, он картинно взмахнул тросточкой.
- Видите ли, мне стало вас жаль! Я ужасный человек, но окончательно превратиться в черта я не могу. Зная мистера де Винтера и его манеру обращаться с женщинами, я сразу же предположил, что вы несчастны. Мои наблюдения все только подтвердили. Мне часто приписывают некий особый способ завоевывать дамское расположение, но, уверяю вас, такого способа нет! Я всего лишь вижу, когда во мне нуждаются, - и смело иду на помощь. В душе я очень благороден: я даже хотел прислать вам цветы, рискуя второй ногой, но совершенно запамятовал имя канадской кузины, от имени которой слал их вашей предшественнице...
- Фавелл!
- Я слушаю?
- Вы самый гадкий и циничный человек на свете!
- Что вы, я никогда это не скрывал!
- Держите!
Нервно схватившись за сумочку, она достала кошелек и швырнула на капот ближайшей к ним машины.
- На ваши новые брюки!
- Миссис де Винтер!
- Прощайте!
Джек Фавелл рассмеялся ей вслед.
- Вот так история!

Примечания

___________________

* Strandgut - нем. «обломки, которые выбросило на берег после кораблекрушения».
* «Свадебный гость...» - С.Т. Кольридж «Поэма о Старом Моряке».
* «...между страниц» - игра слов: between the sheets (англ). Слово "sheet" можно перевести как «лист бумаги», в данном случае имеется в виду «простыня».
* «...листала страницы» - С.Т. Кольридж «Элис дю Кло, или Раздвоенный язык». Имеется в виду игра слов «page - page» (паж и страница).